Блюдце с голубой каёмкой для чашки с розовой ручкой

Елена Эделева

- Знаешь, дорогая, всё-таки это не твой стиль, - сказала, слизывая с изящной кофейной ложечки пенку от каппучино, моя всё знающая подруга Мара. – Ну что это за блажь: ходить по городу живой рекламой «Добро пожаловать в Китайскую Народную Республику»? Эти шёлковые штанишки и кафтанчик сами по себе, конечно, очень даже ничего… Но, солнце моё, всему своё место и время.
«Да, - уныло думала я, слушая разглагольствования Мары, - но Стас уверял меня, что так через пару недель будет ходить если не вся Москва, то уж продвинутая её половина точно…»
- Да, начала я оправдываться, - но в имиджагентстве меня уверяли, что это будет очень модно. И очень скоро.
- Где-где тебя уверяли? –Ехидно переспросила Мара. – В имиджагентстве? И кто же тебя уверял? – Изогнула бровь Мара.
- Стас, - пролепетала я.
- Господи! Ну, кто такой этот твой Стас?! – Возопила Мара так, что на нас стали оглядываться из-за соседних столиков.
Наверное, со стороны мы выглядели комично. Платиновая блондинка Мара в светлом, цвета шампанского, тончайшего льна платье, и я – чёрная, с резким каре, так же резко подведёнными глазами, десятком замысловатых браслетов на руках, шёлковом костюмчике цвета фуксии явно восточного кроя и – в диссонанс всему этому – с выражением крайней неуверенности на лице. У Мары безупречны было всё: от нежно-розовых ноготков, до туфелек того же розового оттенка, что и сумка от CHLOE – предмет её особой гордости. В вырезе платья неярко поблёскивали кораллы в изящной оправе, купленные где-то на далёких океанских островах. Я же, честно говоря, чувствовала себя в новом облике как новогодняя ёлка, наряженная в соответствии со вкусом хозяев, принёсших её в дом.
- Мара, ради всего святого, говори тише! – Взмолилась я. – На нас смотрят.
- Пусть смотрят, - махнула рукой подруга, но всё-таки сбавила голос. – Я, конечно, понимаю, девочка моя, что тебе вдруг захотелось изменить всё. Так бывает иногда. И это вполне естественно. Но…
Мара побарабанила тонкими пальцами по столу, подыскивая слова. Не нашла, и закончила сердито:
- Но не становись при этом пугалом!
- Ну почему пугалом? Скажи ещё старой вороной, - вяло огрызнулась я.
- Если бы я захотела сказать «старая ворона», я бы сказала, поверь мне, - тряхнула головой Мара. – Слава Богу, до старости нам ещё далеко. А до вороны, извини, ты носом не дотянула. А пугало – в самый раз. Мужики при виде тебя, наверное, в стороны шарахаются.
Я было хотела возразить, что шарахающихся, пока шла от салона до кафе, где мы назначили встречу, не видела. Любопытствующих – да. Кое-кто даже оглядывался мне вслед. Видела краем глаза. Но, подумав, переубеждать Мару не стала: нарвёшься ещё на одну лекцию. Мара – Марина Яснодольская – всегда знала всё лучше меня. От понимания мужчин до сути жизни в целом. И по поводу оглядывающихся вполне могла съязвить что-то типа: на сумасшедших тоже смотрят с особым вниманием. Имя своё она считала слишком обыкновенным для себя. Поэтому, достигнув совершеннолетия, превратилась в Мару. И ей это новое имя, надо признаться, шло. Цели в жизни были чётко определены. Поэтапно она этих целей достигала. И всегда снисходительно-сердито распекала меня за неумение жить правильно. В своё время, помнится, Мара посчитала моё замужество верхом банальности. «Перспективы туманные. Сплошная стирка носков, - фыркала она. – И ради чего ты так торопишься похоронить себя в этом болоте?» От моих слов о любви и вечных ценностях вроде семьи, детей и т.п. и т.д. она отмахивалась. «Ценности надо хранить в надёжной упаковке, - говорила Мара. – Есть она у тебя сейчас? Нет! Вот и копи на упаковку!» - резюмировала она тогда. Сейчас, когда мой брак, как не казалось, стоял на грани краха, Мара только из жалости, видно было, не напоминала мне о своих пророчествах.
- Пойми, дурочка, - выдернула меня Мара из воспоминаний, - на экзотических птичек полюбоваться ходят в зоопарк. Возле себя мужик хочет иметь хорошенькую, конечно, но не такую, чтобы рядом с ней его не заметили. Как ты знаешь, в природе как раз самцы павлинами ходят. А курочки – они скромнее. Но клюют рядом с павлинами тихонько по зёрнышку – и сыты бывают. Марина скромность стоила мужчинам кучу денег. Её дорогая элегантность не резала глаз, но оставляла ощущение, что ты соприкоснулся с где-то параллельно существующим миром английской аристократии. - Так что давай, заканчивай свой эксперимент. А то Игорь точно от тебя сбежит. – Мара жестом показала, чтобы нам подали счёт, и взглянула на часы. – Я уже опаздываю. Давай созвонимся в четверг. О кей?
- О кей… - я была расстроена. С новым имиджем получился облом. И это не могло радовать.
Я медленно шла по Тверской. В потоке спешащих людей было легко затеряться. Здесь никто не обращает на тебя внимания. Разве что чей-то удивлённо-растерянный взгляд выдаст забредшего в эту торговую Мекку провинциала. Когда-то и я точно так же смотрела на шикарно, по моим тогдашним ощущениям, одетых столичных жительниц, легко ступающих на порог казавшихся недоступными магазинов. Недоступных – потому что на ценниках товаров, выставленных в их витринах, значились суммы, каждую из которых я могла бы скопить только за несколько месяцев работы. Сейчас Тверская ценами уже не шокировала – центр заоблачных ценников переместился на другие улицы и переулки.
Конечно, Мара права. Отчаянный поступок – кардинальная смена имиджа – был продиктован желанием что-то изменить в своей жизни, вдруг потерявшей, как мне казалось, смысл. Я устала от себя: серой и всегда одинаковой. Я думала, что если я изменюсь внешне, то смогу поменять свою жизнь. Сделать её более яркой, осмысленной, интересной. И тогда он увидит, какое сокровище рядом с ним. Тогда не будет смотреть на меня только в тот момент, когда на пол летит очередная тарелка, специально (но как бы случайно, естественно) сброшенная туда в целях привлечь его внимание. Он – это мой муж Игорь. Прожив вместе пять лет, мы, по моим ощущениям, утратили остроту восприятия друг друга. Были как чашка с блюдцем: гармоничная пара. Но чашка, то бишь Игорь, вполне самодостаточна сама. А блюдце, то есть я, для гармонии важно, конечно. Может, ещё в каких-то практических целях. Однако чай можно пить и соло…  Я любила Игоря и боялась его потерять. Игорь, я думаю, тоже любил меня. В глубине души. И с каждым днём, казалось, всё как-то более и более в глубине. Дежурных поцелуев и ставших редкими минут близости мне было мало. Робкие попытки вызвать его на разговор разбивались о недоумение и раздражение Игоря. Ему, чрезвычайно много работающему, делающему карьеру и деньги, мои терзания казались смешными и надуманными. «Займись чем-нибудь, - обычно отмахивался он от меня, - сходи, в конце концов, с Марой в кино».
В кино Мара ходила без меня. Вернее, не со мной. У неё было с кем ходить в кино. Периодически она меняла своих спутников, умудряясь оставаться со всеми в хороших отношениях. И с каждым новым другом стандарты жизни Мары становились всё выше, а выглядела она всё ослепительней. Мужчинам это тоже приносило дивиденты. Мара была не только красива и сексапильна. Она была умна. Умела, когда надо, поддержать разговор, или, по обстоятельствам, отойти в тень. И при этом не была хищницей. Благодарные мужчины, одаривая Мару, искренне считали, что это она их облагодетельствовала, приняв очередной презент. И по-своему любили её. И она, по- своему, тоже любила их.
«Что делать? Что делать?!» - Задавала я себе извечный русский вопрос, размышляя о ситуации, в которой оказалась. Как всегда, благими намерениями выстланной оказалась дорога в ад. Мара отчитала. Что-то скажет Игорь?
- Брать, я полагаю! – Насмешливый голос вернул меня к действительности. Стройная рыжеволосая дама лет пятидесяти весело смотрела на меня. Оказалось, погружённая в свои мысли, я машинально зашла в обувной магазинчик недалеко от Пушкинской площади. И сейчас стояла посреди зала с красивой туфелькой в руке. Свой сакраментальный вопрос я, видимо, задала вслух.
- Простите, - смущённо пробормотала я, приняв её в первый момент за служащую магазина.
- Ну что вы, это Вы меня простите, - улыбнулась незнакомка, - вторглась в Ваши мысли.
- Да нет… Я, собственно… Так… Ничего не хотела… - я окончательно сбилась в попытке объяснить своё поведение.
- Да Вы не тушуйтесь, - дама явно хотела продолжить разговор, - меня зовут Маргарита Дмитриевна, - неожиданно сказала она.
- Катя, - я была несколько удивлена неожиданны знакомством.
Маргарита Дмитриевна, видимо, это поняла.
- Я за Вами наблюдаю некоторое время. Так не вяжется Ваш внешний облик с Вашим поведением, - объяснила она свой интерес.
«Ну вот, стала объектом социологических исследований, - подумала я. – Или она психиатр?»
- Если Вы не против, и у Вас есть время, может быть, присядем где-нибудь? – Маргарита Дмитриевна дружелюбно улыбалась, и мне стало неловко ей отказать. Тем более что домой идти совсем не хотелось.
- Да, пожалуй, можно, - я поставила хрупкую туфельку на полку, и мы вышли из магазина.
Кафе в Галерее Актёра встретило нас ароматом кофейных зёрен и ванили. Из посетителей мы были одни.
- У Вас потрясающий макияж, - сказала Маргарита Дмитриевна, когда мы заказали кофе и пирожные. – Вам идёт.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я её. «Один – один» - мысленно послала я привет Маре. – Мне казалось, что всё как-то чересчур.
-Нет, что Вы. Не на каждый день, конечно, но очень стильно и запоминается. – Моя собеседница хоть и улыбалась, говорила вполне серьёзно. С каждой минутой она мне нравилась всё больше и больше. «Интересная тётка, - подумала я. – Что ей может быть от меня нужно? Может, я показалась ей странной? Или она хочет не что-нибудь продать?»
- Не беспокойтесь, я не психиатр. И я не работаю в маркетинговых фирмах, - слегка поморщилась она, словно угадав мои мысли. – Я журналист. Пишу для некоторых печатных изданий.
Она назвала популярные журналы, что заставило меня посмотреть на неё с удвоенным интересом и вниманием.
- Я пишу сейчас статью на извечную тему: «Что хочет женщина?» Но не любая женщина, а та, у которой всё вроде бы есть.
- Вы считаете, что у меня всё есть? – Доливая сливки в кофе, спросила я.
- А чего у Вас нет? – Вопросом на вопрос ответила Маргарита Дмитриевна.
- У меня нет… - тут я задумалась. Муж есть. Любимая работа есть. Машина, квартира – тоже. Сказать о том, что у меня нет личного самолёта, яхты и виллы в Сан-Тропе, мне показалось смешным и банальным. – У меня нет… любовника! – Выпалила я. И мы обе расхохотались.
- А он Вам нужен? – Отсмеявшись, спросила Маргарита Дмитриевна.
- Не знаю, - честно ответила я. Не пробовала.
- А что мешает?
Я и сама не знала, что. Может, врождённое чувство брезгливости. Может быть, пуританское воспитание. А скорее всего, невозможность переступить через какие-то принципы и обязательства. «… и буду век ему верна…» - пронеслось в голове.
- Да ничего, собственно, не мешает, - начала было я.
- Принципы, - понимающе кивнула головой Маргарита Дмитриевна. – А хочется новых впечатлений, новых красок, новой жизни. Вы ведь замужем? Давно?
- Да. Пять лет.
- Стало скучно?
- Нет, что Вы! – Мне не хотелось говорить незнакомому человеку о своих проблемах. – Хотя Вы правы. Что-то стало не так, - неожиданно для  самой себя сказала я.
- «Не так» с Вашей стороны? – Уточнила Маргарита Дмитриевна.
- С моей. А может – с обеих сторон. Не знаю. Знаю только, что боюсь этой обыденности отношений. Читала, конечно, про  все эти кризисы. Что надо пытаться вернуть в повседневную жизнь новизну чувств. Но как-то на деле это плохо получается. Игорь считает, что всё нормально. А я… Я вот попыталась начать с себя, - сказала я, показав на себя рукой. – А сейчас боюсь идти домой.
- Игорь – это Ваш муж. Катя, а чего Вы боитесь? – Маргарита Дмитриевна задумчиво смотрела на меня.
- Я боюсь, что ему не понравится. Я боюсь, что он рассердится. Не поймёт. А ещё я боюсь… - тут я замолчала, потому что главный мой страх был совсем в другом.
- Что он не заметит? – Закончила за меня Маргарита Дмитриевна.
- Да. – К горлу подкатил противный комок.
- Ну, это вряд ли, - успокаивающе похлопала она меня по руке. – Всё, что угодно, только не это. Вы очень хорошенькая. Правда. Мимо таких женщин мужчины не проходят. А уж в Вашем сегодняшнем виде – тем более.
- А вот моя подруга считает, что я сейчас похожа на пугало.
- Боже мой! Пугало! Нет, подойти к Вам просто так, на улице, сейчас, конечно, затруднительно для любого мужчины. Но в другой обстановке, я думаю, у Вас просто отбоя не было бы от кавалеров. А хотите, заключим пари? – Хитро улыбаясь, подмигнула она.
Пари? Я была удивлена. Пари на саму себя? Подойдут или не подойдут ко мне мужчины? И какую такую «другую» обстановку имела она в виду? Я пожала плечами, не зная, что ответить.
- Я предлагаю Вам пойти вечером в ночной клуб, - она выжидающе смотрела на меня.
Я удивилась ещё больше. В ночной клуб? С ней? Да ей же лет пятьдесят! Нет, конечно, она журналист и всё такое… Но мы с Игорем, изредка бывая в таких заведениях, всё-таки видели, в основном, публику много моложе. Может, какой-то особый клуб?
- Неожиданное предложение, - замялась я. – Да и мужу объяснить будет трудно.
- Не надо ничего объяснять, - настойчиво убеждала меня Маргарита Дмитриевна. – Скажете, что ночуете у подруги. Ало ли какие проблемы у неё могли возникнуть.
Проблемы у Мары? Смешно. Если они и бывали, то решались сами собой. Во всяком случае, без моего участия. Однако сама по себе авантюра мне вдруг начала нравиться. Почему, собственно говоря, нет? Ведь я же хотела чего-то нового?
- Когда приходит с работы вой муж? – Внезапно переходя на «ты», спросила Маргарита Дмитриевна.
- Часов в восемь – девять, - я почти сдалась.
- Сейчас едем ко мне. Поболтаем. Познакомимся поближе. Потом ты позвонишь мужу. А вечером – наш выход. – Она назвала очень известный в Москве клуб. Насколько я знала, он был без каких-либо неординарных уклонов, чего я в глубине души боялась.
Расплатившись, мы вышли из кафе, поймали машину, и через полчаса уже оказались дома у Маргариты. Она в приказном порядке велела мне не ломать язык, выговаривая имя-отчество.
- Да и для неформального общения это полезнее, - смеясь, сказала она.
Квартира Маргариты в глубине двора Ленинского проспекта была просторной, с высокими потолками и очень уютной, несмотря на некоторый так сказать творческий беспорядок. Всюду можно было увидеть пачки газет и журналов. В кабинете стоял современный компьютер. Вокруг, на письменном столе, стопки исписанных вручную листов.
- Не умею писать сразу на компьютере, - пояснила она, поймав мой взгляд.
Маргарита показала мне спальню с коричневым меховым покрывалом на широкой кровати, комнату сына с рядами книжных полок и музыкальным центром. В гостиной главным украшением был красиво оформленный аквариум.  Везде, обратила я внимание, на стенах висели картины: от профессиональных до явно дилетантских, но не лишённых очарования в своей наивности. Любимым местом хозяйки, очевидно, была кухня. Не слишком большая, но светлая, удобная, в тёплых оранжево-жёлтых тонах, она походила на хозяйку – сразу располагала к себе и к общению.
- Муж в командировке. Сын взрослый, живёт отдельно. Большей частью за границей. – Не вдаваясь в подробности, сказала Маргарита. – Так что располагайся, чувствуй себя свободно. И ради Бога, не стесняйся сказать, если тебе что-нибудь нужно.
На удивление, я даже не смущалась от того, что оказалась вдруг в гостях у незнакомого человека. Наверное, в какое-то мгновение мы совпали – она и я. И надеялись, что наше знакомство окажется полезны для нас обеих.
Вечером я созвонилась с удивлённой и заинтригованной Марой и условилась  ней об алиби для Игоря, уверенная почти на сто процентов, что ей он звонить не будет. У Игоря было странное отношение к Маре. Потом я позвонила Игорю, уже ехавшему домой, на мобильный. Путано и невнятно наговорила что-то ему о проблемах Мары. Игорь, разумеется, удивился, услышав, что у Мары могут быть проблемы, да ещё такие, где требуется моя помощь, но сказал, что не возражает, чтобы я у неё осталась. «Прости меня, - мысленно обратилась я к мужу, - я всё тебе потом объясню. Если тебе это будет нужно…» - грустно сжалось моё сердце.
В половине одиннадцатого мы были готовы к выходу. Маргарита была одета в чёрные брючки и зелёную полупрозрачную шифоновую блузку с вышитыми белыми лилиями. Это очень шло к её рыжим волосам. Выглядела она гораздо моложе своих лет. Хотя, видно было, не особо старалась их скрыть.
В ночном клубе Маргариту хорошо знали. То и дело она обменивалась приветствиями, улыбалась и махала рукой. Некоторые из её знакомых с любопытством поглядывали на меня. Наконец мы пробрались к заказанному столику недалеко от сцены. Около часа, болтая, как закадычные подруги и попивая принесённый коктейль, смотрели на публику, развлекающуюся в клубе. Рита, указывая на некоторых посетителей, проходивших мимо нашего стола, вкратце рассказывала мне о них. Были среди них и такие, чьи лица не сходили с экранов телевизоров и страниц светской хроники модных журналов. В общем, публика здесь была, как и музыка, и еда – непростой, но сама обстановка – очень демократичной. Иногда кто-то подходил к нашему столику, перебрасываясь с Маргаритой парой фраз. Но никто не делал попытки задержаться. Когда первоначальный интерес стал угасать, и у меня уже появились мысли о доме, Маргарита, тронув мою руку, сказала, что ей надо ненадолго отлучиться. Я кивнула головой, и она исчезла. Через несколько минут к нашему столику подплыл (иначе не скажешь) жеманного вида субтильный блондин. Я едва не расхохоталась, когда, наклонившись над столиком и обдав меня ароматом Кензо, он продемонстрировал в расстёгнутом разъёме туго сидящих на нём джинсов белые кружевные трусики.
- Какая милая киска! – Томно растягивая слова, сказал он.
- У тебя ширинка расстёгнута, - в тон ему пропела я.
Он дёрнулся, как будто я его ударила. Затем обиженно надул губки и поспешно, даже почти бегом, ретировался куда-то в противоположный угол клуба.
- За что Вы его так? Он безобидный.
Я не заметила, как за моей спиной оказался стильно одетый джентльмен. Его трудно было бы назвать как-то иначе. Даже сигара в его руке была такой же стильной и стройной, вопреки привычному представлению о толстых сигарах в руке толстого Уинстона Черчилля. Я пожала плечами, не найдясь, что ответить. А когда вроде бы ответ нашёлся, незнакомец уже задал следующий вопрос:
- Вы пришли с Марго?
Я машинально кивнула, уже потом осознав, что Маргарита и арго – одно и то же лицо.
- Как Вам здесь? Вы же впервые в этом клубе?
- Да, - наконец сумела произнести я. – Мне нравится. Публика интересная.
- Это верно, - усмехнулся он. – Кстати, меня зовут Костя, - садясь на свободный стул, сказал он.
Почему это было кстати, я не поняла, но согласно кивнула, словно знакомиться со случайными людьми было для меня совершенно обыденным делом.
- Катя. – Протянуть ему руку, как в моём представлении поступают воспитанные барышни, я постеснялась. Кто их здесь знает, что для них значат правила этикета.
- Катя, Катя, Катерина, - словно осваивая моё имя, пропел Константин. – И чем занимается наша Катя в жизни?
- Наша? – Изумилась я. Флёр классического джентльмена, каким он показался мне в первые минуты, таял на глазах.
- Простите. Не думал, что Вы так щепетильны. И всё же, кто Вы, Катя?
Несколько секунд я размышляла, стоит ли рассказывать ему о себе. Но потом подумала: а почему нет? Что я теряю?
- Я учительница. Преподаю химию в старших классах. А ещё я замужем, и у меня всё в порядке. – Я решила сразу расставить все точки над «и». – Сюда попала случайно.
- Учительница. Химии. – Он словно осмысливал, что это такое. – Неплохо. Ну что ж, Катя, может быть, потанцуем?
Под зазвучавшую незнакомую мне музыку на площадку выходили несколько пар. Первой мыслью было отказаться. Но я так давно не танцевала! Да и Маргарита всё не возвращалась, чтобы можно было попрощаться и уйти. Я вложила свою ладонь в протянутую мне руку, и мы вышли под свет прожекторов. Без ложной скромности скажу, что танцую я хорошо. Но этот Костя танцевал как бог! Давно не испытывала я такого феерического удовольствия от танца! Тело словно обрело невесомость, и я буквально летала в руках партнёра, испытывая от прикосновений его рук наслаждение и дрожь. «Словила всех своих мурашек», как говаривала моя подруга. Одна мелодия сменяла другую, а мы всё скользили по площадке, сорвав попутно аплодисменты присутствующих.
- Где Марго тебя откопала? – спросил Костя, когда мы вернулись к столику.
«Я не мамонт, чтобы меня откапывали», - хотела сказать я. Однако вместо этого вполне мирно ответила:
- В магазине.
Хотя в душе противно заныло от того, что после волшебства танца меня так безжалостно вернули на землю.
- Это в духе Марго, - засмеялся Костя, - она любит наблюдать за людьми и отлавливать их на улицах. Не удивлюсь, если и сейчас она где-нибудь рядом – наблюдает.
Я посмотрела вокруг, но разглядеть в людском водовороте и мерцающих огнях кого-либо конкретно было сложно.
- А чем Вы занимаетесь, Костя? – спросила я, чтобы поддержать разговор.
- А чем бы Вы хотели, чтобы я занимался? – Он снова перешёл на «Вы».
«Господи, он что, альфонс?» - Мелькнуло у меня в голове. Но мне так не хотелось, чтобы это оказалось правдой, что я тут же отбросила эту мысль.
- Мне кажется, что Вы… - я запнулась, подыскивая подходящую ему профессию. – Что-то, наверное, из области шоу-бизнеса? Какой-нибудь танцевальный коллектив?
Он расхохотался, видя моё замешательство.
- Учителя химии тоже неплохо танцуют, - сделал он мне комплимент, отсмеявшись. – Нет, должен Вас разочаровать. К шоу-бизнесу я отношения не имею. Я строитель.
- Стро-и-тель? – У меня вытянулось лицо.
- Да, строитель. Архитектор, если хотите. У Вас есть дом?
- Дом? Нет. У родителей есть дача в деревне. Так, маленький такой домик.
- Если когда-нибудь захотите построить настоящий большой дом, позвоните мне.
Я кивнула. «Наверное, здесь он подыскивает себе клиентов, - пришло мне на ум, - жаль, что в этом качестве я ему в ближайшее время буду неинтересна».  Почему-то мне действительно было жаль. Мне казалось, что сейчас он, увидев нужного ему посетителя, встанет и уйдёт. А я ещё каждой клеточкой своего тела помнила прикосновения его сильных рук во время танца. И хотела бы это повторить. Однако проявить инициативу самой мне казалось неудобным.
- Вы мыслите стереотипами, - вмешался он в ход моих мыслей, - если я хорошо двигаюсь, значит, я танцор. Вам хочется танцевать, но Вы считаете невозможным предложить это первой, потому что считаете это неловким. Вам стало скучно, и Вы пришли за новыми впечатлениями в ночной клуб. – Он закурил сигару и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Неправда, - попыталась я оправдаться, - это не стереотип. Это логика. А что касается новых впечатлений, то, во-первых, сюда меня притащила Маргарита. -  Я, безусловно, лукавила, так как предложение хотя и исходило от Риты, но приняла я его добровольно и осознанно. – А, во-вторых, Вы здесь ведь тоже за впечатлениями. Не так ли?
- Отчасти. Это всё равно, что делать гимнастику по утрам: и полезно, и приятно.
Так он гимнастикой со мной занимался! Разочарование моё было столь сильным, что на глаза навернулись слёзы.
«Бред! А чего ты хотела?! – Разозлилась я на себя. – Увидел, остолбенел от красы неземной, влюбился? Господи, как всё глупо вышло и пошло!»
Я схватила сумочку и стала сосредоточенно искать упаковку бумажных платков. Костя, видимо, такой реакции не ожидал. Он легко тронул меня рукой, словно извиняясь, и, склонившись к моему уху, сказал:
- Прости. Не знал, что в наше время ещё существуют такие сентиментальные барышни.
«Дурочки, хотел сказать ты», - подумала я.
- Пойдём отсюда, - предложил он.
- Но Маргарита…
- Маргарита, я думаю, будет не против.
Он решительно взял меня за руку, и мы вышли из клуба на улицу, сразу оглохнув от внезапной тишины. Город спал, укутанный душной июльской ночью. Только неоновые огни реклам напоминали о нескончаемой суете городской жизни. Мы подошли к тёмно-красному Rang Rover, припаркованному на площадке перед клубом. Я бы удивилась, если бы на его месте оказалась какая-то другая машина: так они были с хозяином похожи.
- О чём ты думаешь? – Спросил он, нарушив неловкую тишину, повисшую в машине. В этот момент мы неслись по почти пустынной набережной, удаляясь от центра.
- Я думаю, какая у тебя собака?
- Собака? – Удивился он.
- Ну да, собака. Они ведь, говорят, похожи на своих хозяев. Вот машина эта похожа на тебя.
- Интересная ты девушка… Другая бы спросила, куда мы едем.
- Да, кстати, куда мы едем?
- Ко мне. – После некоторой паузы сказал он.
У меня тоскливо сжалось сердце. К адюльтеру я была не готова. Сегодняшняя авантюра, казавшаяся поначалу маленькой шалостью, грозила выйти из-под контроля.
- Только не подумай чего-нибудь плохого. Насколько я понял, на сегодняшнюю ночь у тебя от семьи выходной? Надо же тебе где-то его провести. Почему не у меня?
- Вообще-то, меня ждёт подруга, - я говорила почти правду. Мара, может быть, и не ждала, но узнать, во что я вляпалась, была бы не против.
- На то они и подруги, что ими всегда можно прикрыться, - философски заметил Костя. – Я покажу тебе свой дом. А завтра утром отвезу в город.
«Господи! – Раз в сотый за этот день взмолилась я. – А если он маньяк? Кто знает, что у него на уме». Паника, видимо, явственно проступила на моём лице, потому что Костя поспешил меня успокоить:
- Я же сказал – не бойся. – Он говорил совершенно спокойным голосом, как бы желая передать своё спокойствие и мне.
- Примерно минут через сорок мы подъехали к дому в одном из коттеджных посёлков под Москвой. Нас встретил радостным лаем пёс, на поверку оказавшийся обыкновенной дворнягой.
- Похож? – Притянув морду пса к своему лицу, спросил Костя, видя моё недоумение.
- Нет, - помотала я головой.
- Он же друг, а друг не обязательно должен быть на тебя похож. Главное, чтобы он был верным.
Мне показалось, последние слова Костя произнёс с какой-то грустной интонацией. А может, это был просто плод моего воображения, взбудораженного всем, что произошло со мной за последние часы, начиная со знакомства с Маргаритой до порога этого дома.
- Как давно Вы знаете Маргариту?  - Попыталась я связать ускользающую ниточку между сегодняшним и уже вчерашним днём – на часах было 2 часа ночи.
- Давно. Несколько лет. Мы с её сыном вместе учились. Пойдём, я покажу тебе дом. – Так же лихо, как и всё, что он делал, Костя давно перешёл со мной на «ты». Я же продолжала «выкать», словно это сохраняло между нами невидимую, но ощутимую дистанцию.
Мы прошли через просторный зал, бывший одновременно и прихожей, и гостиной. Костя показал мне большую библиотеку, в которой помимо книжных стеллажей было много офисной техники. Отдельной зоной был выделен уголок, где стояла мягкая мебель и журнальный столик с баром. Видимо, библиотека служила  и местом для приёма клиентов. Здесь же, на первом этаже, находилась кухня - большая и какая-то очень технологичная, и комната для гостей, обставленная просто, но функционально.
- Наверху у меня спальня и ещё одна комната, - он не стал распространяться, что это была за комната. – Но это потом, позже.
- Что позже: спальня или та, другая комната? – От нервного напряжения я иногда начинала хамить.
- Всё позже, - сказал он, усаживая меня на диван в холе. И, подумав, добавил:
- Если захочешь, конечно. Чай, кофе?
В ответ на дежурную эту фразу Остапа, что называется, понесло и, не сумев с собой справиться, я с гусарским видом произнесла:
- Шампанского!
- Ну да, ну да… конечно. Славное завершение вечеринки, - сказал он, открывая взятую из бара бутылку мартини. – Извини, шампанского у меня нет. Я думаю, что это вполне сносная замена.
Он наполнил бокал сухим мартини, бросил туда лёд и дольку лайма и протянул его мне.
То ли глоток мартини снял с меня напряжение, то ли спокойствие и уверенность Костиных движений подействовали на меня, но я вдруг успокоилась и даже расслабилась. Костя  включил негромкую музыку, зажёг свечи в причудливо подсвечнике на каминной доске и погасил верхний свет. Эти, казалось бы, непременные атрибуты соблазнения действовали здесь совершенно противоположным образом: я почувствовала себя спокойно и уверенно, словно была в гостях у друзей детства.
- Расскажи мне о себе, - сказал Костя.
- А что рассказать? – Я пожала плечами.
- Всё, - он  сделал мартини себе и сел в стоящее рядом кресло.
- Родилась. Училась. Вышла замуж. Детей нет. Как-то пока не случилось. – Не вдаваясь в подробности, сказала я.
- Как ты познакомилась с Марго?
Я рассказала ему о знакомстве с Маргаритой. А потом, неожиданно для себя самой, и всё, что этому знакомству предшествовало. Всю свою жизнь. Все свои сомнения. И про Игоря. И про Мару. И про детей, которых учу в школе. И про неудачную беременность. И про родителей, с упоением, мне недоступным, копающихся на своём данном участке. Костя внимательно слушал, изредка задавая мне короткие уточняющие вопросы. Когда я выдохлась, он наполнил опустевший бокал в моих руках. Дождался, когда я его выпью, а потом сказал:
- Теперь пора. Пойдём.
Как во сне я встала и на подламывающихся ногах пошла за ним вверх по лестнице. В открытую им дверь комнаты я входила в полуобморочном состоянии: это был крах всей моей прежней жизни и системы ценностей. И всё же я переступила порог…
Каково же было моё удивление, когда вместо кровати (О, небеса! Чего же на самом деле мы хотим?!) я увидела там огромную мастерскую со стеклянной крышей. Всюду были картины. Здесь же стояли несколько мольбертов с полотнами разной стадии готовности: от набросков до почти законченных. Десятки рулонов чертёжной бумаги лежали и стояли вдоль стен и на стеллажах. Вздох облегчения, вырвавшийся из моей груди, был настолько красноречив, что мы, взглянув друг на друга, вместе расхохотались.
- Однако, насколько испорчены  у нас замужние учительницы химии, - поддел он меня.
Кровь бросилась мне в лицо от этих лов.
- Это моя мастерская, - поспешил он сгладить возникшую неловкость, - смотри.
Сначала я не поняла, что такое необычное было в этой комнате. У художников я бывала, когда училась в институте. Но здесь было что-то не так. Потом я поняла: на картинах, в основном, были изображены двое – мужчина и женщина. Молодые и не очень. Совсем юные и глубокие старики. Но все эти люди всегда были изображены парой. То есть не просто рядом, а так, как могут быть рядом только люди, близкие друг другу не только физически, но и духовно. Внимательный взгляд художника подмечал буквально всё, даже, казалось бы, едва заметное касание пальцев. Вот пряди волос, соединённые внезапным порывом ветра. А здесь – трогательные до слёз морщинистые локти, словно поддерживающие друг друга. Там – совсем юные тела, ещё не познавшие друг друга, но уже на той грани влюблённости и желания, что пьянит взгляд и сотрясает дрожью.
«Мы рядом, и всё прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете…»
Из какого-то далёка всплыли строчки стихов. Вспомнилось вдруг, как после операции, когда я лежала в больнице, Игорь сидел возле меня на низенькой подставке для ног, как-то по-щенячьи положив на край кровати голову. Поглаживая мою руку, он поминутно жалобно спрашивал: «Тебе очень больно?» А ещё на память пришёл тот случай на даче, когда Игорь почти насквозь проколол ногу, наступил на гвоздь. Отец лил ему в рану водку, а Игорь, сжав мою руку, заглядывал мне в глаза, словно искал в них подтверждение тому, что это не смертельно. Было ещё много разных ситуаций за годы, прожитые вместе. И всегда в минуты боли или страха мы бросались друг к другу, потому что вместе нам было легче пережить потрясение.
Я смотрела на пары, изображённые художником, переходя от одной картины к другой, и словно пелена упала с моих глаз. И в душе моей вдруг разлилось такое умиротворение, такое ощущение счастья, что захотелось немедленно поехать к горю, взъерошить его густую шевелюру и, глядя в недоумённые, но такие родные глаза, целовать и целовать его сухие губы.
- Спасибо тебе, - повернувшись к Косте и неожиданно переходя на «ты», сказала я. – Я сейчас как солдат, что давно не был дома. Но очень хочу туда вернуться.
- Поедем, - легко согласился он.
Костя отвёз меня домой. К моему огромному, но в глубине души смутно желаемому, удивлению Игорь не спал. В половине пятого утра сидел на кухне и, видимо, выпил уже чашек сто кофе – в помещении стоял густой горьковатый запах. В его глазах было всё: и недоумение, и обида, и печаль, и разочарование, и радость от того, что я пришла. Я бросилась ему на шею. Потом, взяв обеими руками его лицо, много-много раз поцеловала такие знакомые и родные глаза и губы.
- Боже, как я люблю тебя, - прошептала я сквозь слёзы.
- Тебе потребовалось уйти из дома, чтобы понять это? – Обиженно просил Игорь.
- Я не ушла. Я искала. Я искала нашу любовь. Мне казалось, что мы потеряли её.
- Ты потеряла, - продолжал упорствовать Игорь, - я всегда любил и люблю тебя.
- Прости, милый, я всё тебе потом расскажу. А сейчас пойдём спать, пожалуйста. Я так устала сегодня! Столько всего произошло! Я столько всего увидела и поняла. Познакомилась с потрясающими людьми…
- Кстати, что это ты с собой сделала? – Оценил, наконец, Игорь мой новый облик.
- Это я хотела тебя удивить, - сказала я, - хотела, чтобы ты обратил на меня внимание.
- Да уж, тебе это удалось сегодня в полной мере, - Игорь всё ещё дулся. – А кто это тебя привёз домой? Я в окно видел.
- Это один мой новый друг. Я обязательно вас познакомлю. Не ревнуй. Это совершенно не то, что ты можешь подумать.
Мы так и не пошли с Игорем спать. Первые за последние годы так долго и откровенно говорили с ним обо всём. Мне кажется, что Игорь понял, наконец, что мои страхи были не пустыми и надуманными. Да, реальной почвы под ними не было, но сместились в какой-то момент акценты в нашей жизни. И это дало нежелательные ростки сомнениям. И ещё. Игорь сказал, что мы две половинки одного целого. Для него это так очевидно, что он и не думал, что и эта родственность душ, оказывается, требует своего каждодневного подтверждения: касанием ли, словом, взглядом, звонком.
- Ох, уж эта женская логика! - Прижимая меня к себе, сказал он.
- Ох, уж эта мужская толстокожесть! – В тон ему парировала я, в ту же секунду усомнившись в истинности своих слов: не все, не все мужчины таковы! Но разных любим мы мужчин.
Вечером этого дня, когда я уже готовилась лечь спать, раздался телефонный звонок. Это была Маргарита. Мы обменялись с ней телефонами на всякий случай перед тем, как идти в клуб.
- Ну как, моя дорогая, дела? Ты уже знаешь, чего тебе не хватает в жизни?
- Нет. Я думаю, что мне ещё многого не хватает. Но я точно знаю: мне очень дорого то, что у меня есть. И это главное. Я очень благодарна Вам за Костю…
- Ну что ты, - перебила меня Маргарита, - я тут совершенно ни при чём. Просто тебе повезло, что он там оказался. Это, наверное, судьба…
«А Вы у судьбы работаете помощницей», - подумала я.
- И всё-таки спасибо. Я очень Вам благодарна. Надеюсь, мы не потеряемся в этом огромном городе?
- Конечно. Особенно если ты перестанешь мне «выкать», - пошутила Маргарита. – Увидимся! Пока!
Позже, лёжа на плече Игоря, я вспоминала всё произошедшее как сон. Как прочитанную где-то женскую историю. Уже засыпая, я подумала почти по товарищу Сухову: «Хороший муж, хороший дом. Что ещё нужно человеку для счастья? Может быть, мне нужен ещё и ребёнок? – Выдвинула я предположение. – Он у меня обязательно будет. Или даже два».
«У нас, - поправила я себя. – У нас».