Зигзаг
L. Belle
Переход на новую работу был для Машки стремительным – она откровенно заскучала на прежней. Кроме того, соотношение затрачиваемого времени и зарплаты было явно не в пользу того, чтобы продолжать сидеть в этой тихой гавани, всё больше и больше превращающейся в болото. Превращаться в болотную квакушку Машке не хотелось. Поэтому, когда ей подвернулось предложение перейти на работу «с перспективой», она, преодолев страхи и сомнения, решилась.
Название новой организации начиналось с аббревиатуры СРО. Вот тут Машке бы насторожиться: хорошее дело СРО не назовут. Но Машка зажмурила на это «СРО» свои глазки и сосредоточила взгляд на второй части названия – Н**. Национальная – это звучало внушительно. К тому же предлагаемая зарплата была почти в два раза выше предыдущей, а у Машки была чёткая установка, что её зарплаты должно хватать на любимые туфли и ещё оставаться на обеды.
Руководили новой конторой два человека: мужчина и женщина. Первый казался вполне себе ничего. Во всяком случае, опасений по поводу «сработаемся» у Машки не возникло. Со второй компонентой руководства определиться было сложнее. Внешне она напоминала ворону «в годах»: крашеной в радикально чёрный цвет некрасивой массой длинных волос и резкими чертами густо намакияженного лица. Манера одеваться у неё тоже была радикальной. Первый раз, придя на собеседование, Машка от вида будущей своей начальницы оторопела: чёрная трикотажная юбка заканчивалась задолго до колен, открывая взору ноги в чёрных же колготках, и вызывающе обтягивала бёдра пятидесятого размера. Сверху внушительные габариты мадам прикрывала чёрная трикотажная кофта с запахом, из большого выреза которой смело выглядывал поросячьего цвета топ. Завершал «ансамбль» килограмм золотых украшений, щедро украшавший грудь и руки. Но самым сногсшибательным оказалась обувь: на собеседование с кандидаткой в секретари «Ворона Михална», как тут же окрестила начальницу Машка, вышла из своего кабинета в вязаных бело-розовых чунях. «Упс! – Едва не прыснула вслух потрясённая Машка. – Да и в самом деле, кто ты такая, чтобы к тебе в туфлях выходить?» - Тут же одёрнула она себя.
Сама Машка внешнему виду значение придавала. И своему, и других. Она была стройной, стильной, ей вообще нравилось всё красивое и элегантное. Но, давно перешагнув семнадцатилетний рубеж и избавившись от свойственного юности максимализма, она вполне была способна смириться с недостатком вкуса в людях, если он компенсировался деловыми и человеческими качествами. Машка вообще была лояльным человеком, способным найти общий язык если не со всеми, то уж точно – с очень и очень многими.
Дав согласие перейти на новую работу, Машка со слезами на глазах попрощалась с прежним коллективом: было хорошо и уютно, но хотелось перспективы, морального и материального удовлетворения. Она вышла на работу в четверг. И с первых же часов работы на новом месте Машка поняла, что с согласием поторопилась: рабочее место в секретарской было на редкость убогим. Технику, которой предстояло пользоваться в процессе работы, нельзя было назвать даже старой – она была древней. Складывалось впечатление, что здесь собрали давно списанные за ненадобностью из более богатых организаций телефоны, компьютеры и факс. К концу дня, отправив несколько десятков факсов, Машка с жалостью посмотрела на свой палец: кнопка отправки факса заедала, чтобы отправить лист с ней приходилось натуральным образом бороться. Полуразвалившийся системный блок, стоявший прямо на выделенном ей небольшом по размерам столе, натужно гудел. Монитору и клавиатуре тоже давно пора было на свалку. Завершал картину принтер, стоявший также прямо на Машкином столе. Кроме того, выяснилось, что печатает этот принтер не только бумаги, выходившие от секретарей, но и вообще все бумаги, которые печатались в организации – то есть жужжал он практически беспрерывно. Ещё одним неприятным сюрпризом стало отсутствие у секретарей электронной почты и выхода в Интернет.
«Каменный век какой-то… - подумала Машка, - но ничего, привыкнется со временем, - утешала она себя, - это просто первый день, всё не своё, всё не родное».
Однако, к середине второго дня она так уже не считала.
В самой работе не оказалось ничего принципиально нового, кроме одного – хаоса. Именно этим словом можно было охарактеризовать систему работы. Работали они вдвоём с Ирой, вторым секретарём, приятной молодой женщиной, но говорившей дОговор вместо договОр и звОнят вместо звонЯт, что слух Машке, выпускнице филфака, резало неимоверно. Звонков было много, иногда приходилось отвечать по трём линиям сразу - телефонный номер в организации был один, все без исключения звонки поступали на него. Ещё один телефон был предназначен для внутренней связи – на него поступали звонки от руководства. Непрерывным потоком шли посетители – с отчётами и документами членов ассоциации. Параллельно приходилось печатать серьёзные договоры и письма, а также вести всю работу по делопроизводству. Лавина звонков, поступающих в офис, а также подготовка и исполнение договоров и писем, требовали сосредоточенности и внимания. Машка всегда человеком была ответственным – всё, что она делала, должно быть сделано хорошо. Сосредоточиться среди гудящей рухляди ей удавалось только неимоверным усилием воли. К концу второго дня она ощутила себя одним из этих изношенных механизмов, стоявших на её столе.
Ещё одним неприятным открытием стал для неё внешний вид женской половины коллектива: в большей части сотрудницы были одеты в видавший лучшие времена трикотаж рыночного пошиба. Это было странно… Это было очень странно, учитывая то, что контора занималась организацией и проведением семинаров для участников российского делового сообщества. Машке как раз обещали, что после пары месяцев работы в должности секретаря её переведут в отдел, который этими организацией и проведением занимается. Но даже эта перспектива, ради которой, в большой степени, она и сорвалась с прежней работы, перестала быть желанной. Одетая стильно и достаточно дорого, Машка чувствовала откровенный дискомфорт: работать в колхозе, только что получившем почётное звание "40-лет Октября", ей не хотелось. Вспомнилось, как писал Веничка Ерофеев: "Колхоз дело добровольное: хошь, не хошь, а вступать надо".
- Я боюсь мимикрировать, - пожаловалась она подруге вечером, - и мне кажется нелепым ходить туда в туфлях за 14 тысяч. Что делать?
- Тебе что-то конкретно не нравится? – Спросила подруга, всегда понимавшая Машку с полуслова.
- Всё! – Выдохнула Машка, перечислив по пунктам технику, общее состояние хаоса, внешний вид сотрудников и манеру общаться с сотрудниками «Вороны Михалны». Последний пункт был чисто сторонним эмоциональным ощущением – пожаловаться на что-то конкретное в отношении себя лично она за два дня не успела. Но при этом, улавливая общую атмосферу в офисе, поняла, что сотрудники для исполнительного директора, должность которого и занимала «Ворона Михална», ценности особой не представляют – вне зависимости от их должности и заслуг. Незаменимых людей, конечно, не бывает, но… Люди должны работать, чувствуя, что они нужны и важны для предприятия - каждый, а не только из-за денег или потому, что деваться некуда. Здесь же явственно витал дух если не страха, то опаски; какой-то то ли затравленности, то ли обречённости – в общем, как показалось Машке, сотрудники этого офиса не были счастливы от того, что работают именно здесь.
- Знаешь, - усмехнувшись, сказала Машка, - чем-то эта Михална напомнила мне недавний фильм «Дьявол носит Прада». Только здесь «дьявол» - как бы это сказать? – помельче, что ли... Там – великолепная Мерил Стрип, которой за красоту и элегантность многое можно простить, здесь – увы… зацепиться не за что. Ты же знаешь, как важна для меня эстетика… И ещё… мелочь, конечно… вода, ну, знаешь, та, что по офисам развозится, у них подсобке под замком держится – только для начальства. Всем остальным – только водопроводный кран. Мелочность такая тотальная… противно.
- Ну и забей! – Подруга была категорична. – Зачем себя ломать? Ради чего? На работу надо ходить с удовольствием, а не только с материальным стимулом, между прочим. Тем более, что над тобой в этом смысле особенно-то не капает.
Примерно то же самое сказал Машке муж. Он, правда, был несколько расстроен тем, что Машка так сильно разочарована.
- Я думал, что тебе там будет лучше, интереснее, - грустно сказал он. Зная активный характер жены, Виктор понимал, что, уйдя с работы, Машка через пару месяцев, а то и недель, заскучает и начнёт нервничать.
- Не хочу! Не хочу там работать! Буду искать другую работу, - упрямилась Машка. – Это не детское «не хочу»! Это вполне осознанное и общевнутреннее моё чувство!
Правда сама она, произнося эти слова, не была до конца уверена, что её решение абсолютно правильное. Всё-таки определённый налёт несерьёзности, при желании, в этом «не хочу» усмотреть было можно. Она ругала себя за невнимание к деталям при первом посещении офиса. Но, как сказал когда-то известный киногерой, боржоми в этом случае пить было поздно. И она дала себе два дня – до утра понедельника, чтобы принять окончательное решение.
В субботу и воскресенье Машка целенаправленно занималась поиском мотивации для того, чтобы остаться. Она даже сделала попытку разработать список мер и мероприятий, способных упорядочить и даже изменить существующую систему работы. В конце концов, именно об этом говорил ей на втором собеседовании президент ассоциации. Вопрос был – насколько приемлемы будут эти меры для руководства?
К вечеру воскресенья она осознала, что вряд ли найдёт взаимопонимание: материальные затраты на приличное оборудование рабочих мест секретариата оказывались значительными. Изменить же существующий в организации дресс-код вообще не представлялось возможным: рыба, как известно, гниёт с головы. Тон в общем виде сотрудников тоже задаётся руководством. Ждать в этом конкретном случае чего-либо не приходилось: стиль - он либо есть, либо его нет, а мимикрировать или чувствовать себя в плане одежды постоянно «чужой» для неё было одинаково неприемлемо. Возможно, предполагала она, сотрудницы избрали такую манеру одеваться из инстинкта самосохранения. Для Машки этот инстинкт диктовал другой выход – искать другую работу.
Привычно проснувшись в шесть утра в понедельник, Машка задала себе вопрос о продолжении работы в СРО. И ответила на него отрицательно. В девять утра она позвонила в организацию и, деликатно объяснив причины своего ухода, от работы там отказалась.
Теперь ей предстоял поиск новой. Ей было страшно, но она отчётливо сознавала, чего хочет и чего ожидает. Она обрела опыт: громкое название – не всегда синоним внутреннего содержания. Главное – это гармония. Должно возникнуть желание работать именно в этом офисе, в этом коллективе, тогда меньше риск разочарований. Тогда всё получится.