Кинг-Конг

Soleil31

Питер Джексон ещё раз раздвинул границы всего, что можно и нельзя раздвигать в кинематографе.

На протяжении мчащихся в режиме автокатастрофы трёх часов экранного времени режиссёр не даёт зрителю ни мгновения передышки. Для начала он бросает нас в Нью-Йорк времён Великой депрессии, воссоздавая атмосферу эпохи так плотно, что в голове возникает дикий вопрос, не балуется ли Джексон настоящей машиной времени. Затем мы плывём по бескрайнему океану, где нас, натурально, шатает, подбрасывает и обволакивает картинными закатами вместе с пёстрой компанией режиссёра–авантюриста в исполнении очень хорошего комедийного актёра Джо Блэка, блондинки-актрисы хичкоковского типажа с вечно трогательно приоткрытым ртом, интеллигентного сценариста с бархатным взором и неожиданно крепкой мускулатурой, диковатого вида кока с внешностью Энди Сёркиса и таким выражением лица, словно лучшее, что он может приготовить, это ваши собственные мозги в томатном соусе, и рядом не менее колоритных персонажей. Режиссёр снимает, сценарист пишет, блондинка улыбается, главная мужская звёзда изображает главную мужскую звезду, словом, идёт нормальный съёмочный процесс, в котором ненормально всё, начиная с совершенно одержимого взгляда режиссёра, заканчивая тем, на какие именно огни святого Эльма движется эта ненадёжного вида посудина.

Сцена крушения судна – это одно из самых впечатляющих зрелищ, когда-либо являвшихся на экране. Наблюдая за тем, как под тревожную музыку посудину вместе с пассажирами колотит о рифы, вы разве что синяка у себя впоследствии на лбу не обнаружите, потому что биться лбами об углы вы будете вместе со всей заявленной компанией. И вдыхать туман вы будете вместе. И разевать рты при взгляде на развалины колоссальной стены с живописно разбросанными там и сям черепами. И драться с инфернальными туземцами. И бегать от динозавров.

Потому что Джексон не просто рисует потрясающую воображение картинку. Он, подобно демиургу, второй раз после “Властелина колец” лепит свой, шокирующий каждым своим новым творением мир, безжалостно засасывающий беспомощного зрителя в невиданный водоворот абсолютного правдоподобия. И в этом мире Джексон рассказывает невероятно искреннюю, трогательную, без капли слащавости историю невозможной любви, которая не вызовет слёз только у совсем уж законченного чурбана.

Нет ни малейшего желания восхищаться достижениями компьютерной графики, потому что её просто не видишь в этом совершенно живом и дышащем мире. И хвалить то, каким натуральным вышел Кинг-Конг, тоже не хочется, потому что получился он таким же настоящим, как ваш сосед дядя Вася, носящий пыжиковую шапку и курящий на лестничной клетке. И о совершенстве экшна говорить не имеет смысла, ведь он на самом деле безупречен. Хочется говорить о другом. О том, что любовь снова движет солнце и светила и в который раз оказывается самой сильной штукой на земле. И о том, что опять кто-то снял об этом фильм.

Великий фильм, который, как всё стоящее на этом свете, можно делать только так, как делал это до того, как продался дьяволу и потерял всё, режиссёр-авантюрист. Делать так, словно так называемая реальность – лишь более или менее удачная декорация твоей съёмки. Делать так, что даже во время Апокалипсиса ты не расстанешься со своей камерой.

Чтобы по венам текла ядовитая кислота творческого безумия, плещущаяся в глазах Джо Блэка отражением блеска глаз Питера Джексона. А затем плавилась в кадре, где каждый квадратный сантиметр - Вселенная.